Неточные совпадения
Любимым развлечением Ассоль было по вечерам или в праздник, когда отец, отставив банки с клейстером, инструменты и неоконченную работу, садился, сняв передник, отдохнуть с трубкой в зубах, —
забраться к нему
на колени и, вертясь в бережном кольце отцовской
руки, трогать различные части игрушек, расспрашивая об их назначении.
Его не скоро нашли: он
забрался в самую глушь сада и, опершись подбородком
на скрещенные
руки, сидел, погруженный в думы.
Да и в самом Верхлёве стоит, хотя большую часть года пустой, запертой дом, но туда частенько
забирается шаловливый мальчик, и там видит он длинные залы и галереи, темные портреты
на стенах, не с грубой свежестью, не с жесткими большими
руками, — видит томные голубые глаза, волосы под пудрой, белые, изнеженные лица, полные груди, нежные с синими жилками
руки в трепещущих манжетах, гордо положенные
на эфес шпаги; видит ряд благородно-бесполезно в неге протекших поколений, в парче, бархате и кружевах.
— Не шути этим, Борюшка; сам сказал сейчас, что она не Марфенька! Пока Вера капризничает без причины, молчит, мечтает одна — Бог с ней! А как эта змея, любовь,
заберется в нее, тогда с ней не сладишь! Этого «рожна» я и тебе, не только девочкам моим, не пожелаю. Да ты это с чего взял: говорил, что ли, с ней, заметил что-нибудь? Ты скажи мне, родной, всю правду! — умоляющим голосом прибавила она, положив ему
на плечо
руку.
Тихими ночами мне больше нравилось ходить по городу, из улицы в улицу,
забираясь в самые глухие углы. Бывало, идешь — точно
на крыльях несешься; один, как луна в небе; перед тобою ползет твоя тень, гасит искры света
на снегу, смешно тычется в тумбы, в заборы. Посредине улицы шагает ночной сторож, с трещоткой в
руках, в тяжелом тулупе, рядом с ним — трясется собака.
— Такая удочка с самой толстой лесой, волос в тридцать, употребляется
на больших и быстрых реках без наплавка; леса привязывается к маленькому и самому гибкому удилищу; а как ее нельзя закинуть обыкновенным образом, то леса
забирается кругами в
руку до самого грузила, и таким способом крючок с насадкой закидывается
на большое расстояние.
Забравшись в бане
на полок, Арефа блаженствовал часа два, пока монастырские мужики нещадно парили его свежими вениками. Несколько раз он выскакивал
на двор, обливался студеною колодезною водой и опять лез в баню, пока не ослабел до того, что его принесли в жилую избу
на подряснике. Арефа несколько времени ничего не понимал и даже не сознавал, где он и что с ним делается, а только тяжело дышал, как загнанная лошадь. Охоня опять растирала ему
руки и ноги каким-то составом и несколько раз принималась плакать.
Непобедимая истома вдруг охватила тело Арбузова, и ему захотелось долго и сладко, как перед сном, тянуться
руками и спиной. В углу уборной были навалены большой беспорядочной кучей черкесские костюмы для пантомимы третьего отделения. Глядя
на этот хлам, Арбузов подумал, что нет ничего лучше в мире, как
забраться туда, улечься поуютнее и зарыться с головой в теплые, мягкие одежды.
Как ни удивительны представлялись мне эти соображения Прокопа, но в результате оказалось, что он прав. Третий год находился Гаврюша в заведении — и ничего, даже экзамены выдерживал. Жаловались, правда, воспитатели, что он, во время препарации,
забирается в шинельную спать, но Прокоп так наивно возражал
на это: «так неужто ж ребенку не спать?», что начальство махнуло
рукой и вновь подтвердило обещание сделать Гаврюшу «человеком».
Андрей (берет ее за
руку). Нет, уж извините. Откладывать зачем же — очень накипело. Вот почти месяц вы моей женой считаетесь, а жена ли вы мне? Какая моя жизнь?
Забрался, было, в мечтах-то выше облака, да вот и свалился. Ведь я вас любил, выше всего
на свете ставил… Вы думаете, легко мне говорить теперь в глаза, что вы меня обманули?
— О многом, — с покойной улыбкой отвечал Искариот. И, заметив, вероятно, как нехорошо действует
на других его молчание, чаще стал удаляться от учеников и много времени проводил в уединенных прогулках или же
забирался на плоскую кровлю и там тихонько сидел. И уже несколько раз слегка пугался Фома, наткнувшись неожиданно в темноте
на какую-то серую груду, из которой вдруг высовывались
руки и ноги Иуды и слышался его шутливый голос.
Вдруг слышит он возню в сенях. Прислушивается — что-то тащат по полу… Не воры ль
забрались?.. Отворил дверь: мать Манефа в дорожной шубе со свечой в
руках на пороге моленной стоит, а дюжая Анафролия с Евпраксией-канонницей тащит вниз по лестнице чемодан с пожитками игуменьи.
Но мне и в этот раз не привелось уснуть. Медвежонок
забрался в буфет и загремел тарелками. Пришлось вставать и вытаскивать его из буфета, причем медвежонок ужасно рассердился, заворчал, начал вертеть головой и пытался укусить меня за
руку. Я взял его за шиворот и отнес в гостиную. Эта возня начинала мне надоедать, да и вставать
на другой день нужно было рано. Впрочем, я скоро уснул, позабыв о маленьком госте.
Очевидно, с доброю семьею Сафроныча стряслось то же самое, то есть черт забежал в их новый дом прежде, чем они туда переехали. Иначе это не могло быть, потому что Марья Матвеевна как только вошла в дом, так сейчас же собственною
рукою поделала
на всех дверях мелом кресты — и в этой предусмотрительности не позабыла ни бани, ни той двери, которая вела
на чердак. Следовательно, ясно, что нечистой силе здесь свободного пути не было, и также ясно, что она
забралась сюда ранее.
На Татьяну Борисовну, как выражались дворовые села Грузина, «находило» — она то убегала в лес даже в суровую осень и пропадала там по целым дням, пока, по распоряжению графа, посланные его не находили ее сидящей под деревом в каком-то оцепенении и не доставляли домой, то
забиралась в собор и по целым суткам молилась до изнеможения, и тут уже никакие посланные не в состоянии были вернуть ее в дом, пока она не падала без чувств и ее не выносили из церкви
на руках, то вдруг, выпросив у графа бутылку вина, пила и поила вином дворовых девушек, заставляла их петь песни и водить хороводы, сама принимала участие в этих забавах, вдруг задумывалась в самом их разгаре, а затем начинала неистово хохотать и хохотала до истерического припадка.